Неточные совпадения
Мишка.
Вишь ты,
как! то-то у нас сумятицу подняли.
Скотинин. То ль еще увидишь,
как опознаешь меня покороче.
Вишь ты, здесь содомно. Через час место приду к
тебе один. Тут дело и сладим. Скажу, не похвалясь: каков я, право, таких мало. (Отходит.)
«
Вишь ты, — сказал один другому, — вон
какое колесо! что
ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» — «Доедет», — отвечал другой.
«
Вишь ты,
как разнесло его! — думал он сам про себя, несколько припрядывая ушами.
—
Вишь ты, — сказал Селифан Петрушке, — потащили барина,
как рыбу.
—
Вишь ты,
какой востроногий, — сказала старуха, — приехал в
какое время! Здесь
тебе не постоялый двор: помещица живет.
Видно, червь подъел снизу, да и лето,
вишь ты,
какое: совсем дождей не было».
Слезши с козел, он стал перед бричкою, подперся в бока обеими руками, в то время
как барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал после некоторого размышления: «
Вишь ты, и перекинулась!»
На этот вопрос Селифан ничего не отвечал, но, потупивши голову, казалось, говорил сам себе: «
Вишь ты,
как оно мудрено случилось; и знал ведь, да не сказал!»
Всю дорогу он был весел необыкновенно, посвистывал, наигрывал губами, приставивши ко рту кулак,
как будто играл на трубе, и наконец затянул какую-то песню, до такой степени необыкновенную, что сам Селифан слушал, слушал и потом, покачав слегка головой, сказал: «
Вишь ты,
как барин поет!» Были уже густые сумерки, когда подъехали они к городу.
— Знаешь ли что? — говорил в ту же ночь Базаров Аркадию. — Мне в голову пришла великолепная мысль. Твой отец сказывал сегодня, что он получил приглашение от этого вашего знатного родственника. Твой отец не поедет; махнем-ка мы с
тобой в ***; ведь этот господин и
тебя зовет.
Вишь,
какая сделалась здесь погода; а мы прокатимся, город посмотрим. Поболтаемся дней пять-шесть, и баста!
— Полно, не распечатывай, Илья Иваныч, — с боязнью остановила его жена, — кто его знает,
какое оно там письмо-то? может быть, еще страшное, беда какая-нибудь.
Вишь, ведь народ-то нынче
какой стал! Завтра или послезавтра успеешь — не уйдет оно от
тебя.
—
Тебя бы, может, ухватил и его барин, — отвечал ему кучер, указывая на Захара, —
вишь, у те войлок
какой на голове! А за что он ухватит Захара-то Трофимыча? Голова-то словно тыква… Разве вот за эти две бороды-то, что на скулах-то, поймает: ну, там есть за что!..
— А вот
как я скажу барину-то, — начал он с яростью хрипеть на кучера, — так он найдет, за что и
тебя ухватить: он
тебе бороду-то выгладит:
вишь, она у
тебя в сосульках вся!
— А я говорил
тебе, чтоб
ты купил других, заграничных? Вот
как ты помнишь, что
тебе говорят! Смотри же, чтоб к следующей субботе непременно было, а то долго не приду.
Вишь, ведь
какая дрянь! — продолжал он, закурив сигару и пустив одно облако дыма на воздух, а другое втянув в себя. — Курить нельзя.
— Мало чего нет!
Вишь,
как вы избаловались. Поди
ты!
— Прежде?.. прежде!
Вишь ты!.. Прежде! — заметил он,
как бы негодуя.
— С горя! Ну, помог бы ему, коли сердце в
тебе такое ретивое, а не сидел бы с пьяным человеком в кабаках сам. Что он красно говорит —
вишь невидаль
какая!
— Что, моя милая, насмотрелась,
какая ты у доброй-то матери была? — говорит прежняя, настоящая Марья Алексевна. — Хорошо я колдовать умею? Аль не угадала? Что молчишь? Язык-то есть? Да я из
тебя слова-то выжму:
вишь ты, нейдут с языка-то! По магазинам ходила?
— Ничего, успеет. Вот погодите, ужо я сам этим делом займусь, мигом обеим вам женихов найду.
Тебе, Надежда, покрупнее, потому что
ты сама
вишь какая выросла;
тебе, Александра, середненького.
Ты что ж, Анна, об дочери не хлопочешь?
— Ешь, Фомушка, ешь!
Вишь ты,
какой кряж вырос! есть куда хлеб-соль класть! Ешь!
— Дура
ты, дура! — возражала она, — ведь ежели бы по-твоему,
как ты завсегда говоришь, повиноваться, так святой-то человек должен бы был без разговоров чурбану поклониться — только и всего. А он,
вишь ты, что! лучше, говорит, на куски меня изрежь, а я твоему богу не слуга!
— Вот я и домой пришел! — говорил он, садясь на лавку у дверей и не обращая никакого внимания на присутствующих. —
Вишь,
как растянул вражий сын, сатана, дорогу! Идешь, идешь, и конца нет! Ноги
как будто переломал кто-нибудь. Достань-ка там, баба, тулуп, подостлать мне. На печь к
тебе не приду, ей-богу, не приду: ноги болят! Достань его, там он лежит, близ покута; гляди только, не опрокинь горшка с тертым табаком. Или нет, не тронь, не тронь!
Ты, может быть, пьяна сегодня… Пусть, уже я сам достану.
— Да
ты што допытываешь-то меня, окаянная твоя душа? Вот завтра
тебе Флегонт Василич покажет… Он
тебя произведет.
Вишь,
какой дошлый выискался!
— Наташка, перестань… Брось… — уговаривал ее Мыльников. — Не смущай свово родителя…
Вишь,
как он сразу укротился. Яша, что же это
ты в самом-то деле?.. По первому разу и испугался родителей…
— На перепутье завернули! — объясняла Таисья уклончиво. — Мне бы с
тобой словечком перемолвиться, Аника Парфеныч.
Вишь, такое дело доспело, што надо в Заболотье проехать…
Как теперь болотами-то: поди, еще не промерзли?
— Убирайся, потатчица, — закричала на нее в окошко Палагея. —
Вишь выискалась
какая добрая… Вот я еще, Макарка, прибавлю
тебе, иди-ка в избу-то.
— Что это
ты, Вася, мне свои рубашки не принесешь постирать, — сказала Маша после минутного молчания, — а то,
вишь,
какая черная, — прибавила она, взяв его за ворот рубашки.
— Да-с, претерпел-таки. Уж давно думаю я это самое Монрепо побоку — да никому,
вишь, не требуется. Пантелею Егорову предлагал: «Купи, говорю!
тебе, говорю, все одно, чью кровь ни сосать!» Так нет, и ему не нужно! «В твоем, говорит, Монрепо не людям, а лягушкам жить!» Вот, сударь,
как нынче бывшие холопы-то с господами со своими поговаривают!
Марья Гавриловна. Ладно, ладно, ступай-ка! там еще увидим,
как это
ты меня задушишь!
Вишь, храбрец! откуда это выехать изволили! (Скопищеву.) А
ты, борода, у меня припомнишь, припомнишь, припомнишь!
— Пустяки, — ворчал про себя Евсей, —
как не пустяки: у
тебя так вот пустяки, а я дело делаю.
Вишь ведь,
как загрязнил сапоги, насилу отчистишь. — Он поставил сапог на стол и гляделся с любовью в зеркальный лоск кожи. — Поди-ка, вычисти кто этак, — примолвил он, — пустяки!
—
Вишь,
как господь
тебя соблюл, боярыня, — сказал незнакомый старик, любопытно вглядываясь в черты Елены, — ведь возьми конь немного левее, прямо попала бы в плёс; ну да и конь-то привычный, — продолжал он про себя, — место ему знакомо; слава богу, не в первый раз на мельнице!
—
Вишь ты, тетка твоя подкурятина! — проворчал себе под нос Михеич, —
какие кудрявые речи выговаривает!
— Не слушай его, государь, — умолял Малюта, — он пьян,
ты видишь, он пьян! Не слушай его! Пошел, бражник,
вишь,
как нарезался! Пошел, уноси свою голову!
— Мы, батюшка-князь, — продолжал он с насмешливою покорностью, — мы перед твоею милостью малые люди; таких больших бояр,
как ты, никогда еще своими руками не казнили, не пытывали и к допросу-то приступить робость берет! Кровь-то,
вишь, говорят, не одна у нас в жилах течет…
— Вот
как! — сказал Иоанн насмешливо. — Так
ты, Максимушка, меня осилить хочешь?
Вишь,
какой богатырь! Ну где мне, убогому, на
тебя! Что ж, не хочешь быть опричником, я, пожалуй, велю
тебя в зорники вписать!
—
Вишь,
какой у
тебя озноб, батюшка! Вот погоди маленько, я велю
тебе сбитеньку заварить…
—
Вишь, что выдумал!
Какой тебе родни?
«
Вишь, тетка его подкурятина! — подумал Михеич, — куда вздумал посылать! Верст пять будет избушка, в ней жди до ночи, а там черт знает кто придет, больше скажет. Послал бы я
тебя самого туда, хрен этакий! Кабы не боярин, уж я бы дал
тебе!
Вишь,
какой, в самом деле! Тьфу! Ну, Галка, нечего делать, давай искать чертовой избушки!»
Вишь ты, боярин, с тех пор
как настала на Руси опричнина, так наш брат всего боится; житья нету бедному человеку!
— Тише, Галка, полно те фыркать, — говорил он, трепля лошадь по крутой шее, —
вишь,
какая неугомонная, ничего расслушать не даст. Фу
ты пропасть, никак и места не спознаю! Все липа да орешник, а когда в ту пору ночью ехали, кажись, смолою попахивало!
—
Вишь ты,
какой прыткий! — сказал он, глядя на него строго. — Уж не прикажешь ли мне самому побежать к вам на прибавку?
Ты думаешь, мне только и заботы, что ваша Сибирь? Нужны люди на хана и на Литву. Бери что дают, а обратным путем набирай охотников. Довольно теперь всякой голи на Руси. Вместо чтоб докучать мне по все дни о хлебе, пусть идут селиться на те новые земли! И архиерею вологодскому написали мы, чтоб отрядил десять попов обедни вам служить и всякие требы исполнять.
«Да! — подумал Михеич, — посмотрел бы я,
какого ты, чертов кум, хлеба подсыпешь? Я чай, кости жидовские ведьмам на муку перемалываешь! Тут и завозу быть не может;
вишь,
какая глушь, и колеи-то все травой заросли!»
—
Вишь,
какой лакомый! На, вот
тебе!
— Ну, брат, — сказали разбойники, подымаясь на ноги и потирая ребра, — кабы
ты тогда в пору осерчал, не отбили бы у
тебя невесты!
Вишь,
какой Илья Муромец!
— Так вот что они затевают! — сказал он. — А я уж давно прислушиваюсь, что они там голосят.
Вишь,
как расходились, вражьи дети! Теперь их сам черт не уймет! Ну, князь, нечего делать, вышло по-твоему; не держу
тебя доле: вольному воля, ходячему путь! Выйди к ним, скажи, что ведешь их на Слободу!
— Постой, Галка! — сказал он вдруг, натянув поводья, — вот теперь опять
как будто слышу! Да стой
ты смирно, эк
тебя разбирает! И вправду слышу! Это уж не лист шумит, это мельничное колесо!
Вишь, она, мельница, куда запряталась! Только уж постой! Теперь от меня не уйдешь, тетка твоя подкурятина!
— Исполать
тебе, князь! — прошептал Перстень, с почтением глядя на Никиту Романовича. —
Вишь ты,
как их приструнил! Только не давай им одуматься, веди их по дороге в Слободу, а там что бог даст!
— Ого, да
ты еще грозишь! — вскричал опричник, вставая со скамьи, —
вишь,
ты какой! Я говорил, что нельзя
тебе верить! Ведь
ты не наш брат! Уж я бы вас всех, князей да бояр, что наше жалованье заедаете! Да погоди, посмотрим, чья возьмет. Долой из-под кафтана кольчугу-то! Вымай саблю! Посмотрим, чья возьмет!
Сначала она ничего, молчит себе и очей не подымает; потом стала потихоньку про мужа спрашивать; а потом, батюшка, туда, сюда, да и про
тебя спросила, только,
вишь, не прямо, а так,
как бы нехотя, отворотимшись.